Рассказ №5
Как то в середине лета распогодилось и дожди зарядили на несколько дней. Грунтовая дорога, связывающая нашу деревню с райцентром расползлась, а смирная неширокая речушка, которую я ежедневно переходил вброд по колено, превратилась в бушующий поток глиняной жижи, который даже вечно пьяные и потому лихие трактористы отказывались форсировать, окончательно отрезали нас от цивилизации. Бабушка взялась за вязание, потому, что все домашние дела были переделаны. Кот днями и ночами коротал время на печке у деда. Я изнывая от безделья дни на пролет слонялся по дому и "тиранил" деда просьбами почитать сказки. Дед тоже заметно скучал без свежих газет и страдая от информационного дефицита неожиданно легко согласился читать мне сказку про Али бабу и сорок разбойников. Он читал не спеша, размеренно, с выражением, иногда по слогам выговаривая незнакомые слова и имена, поэтому до обеда мы с трудом осилили несколько страниц. Сказку эту я знал почти наизусть, мне все время хотелось подсказать деду, что бы чтение двигалось побыстрее к тем моментам, которые мне особенно нравились. В общем занятие это было муторное и чрезвычайно раздражительное. На помощь пришла бабушка - накрывая на стол к обеду. Дед уже прекратил читать, но еще некоторое время внимательно рассматривал картинки, титульный лист и обложку, а затем неожиданно произнес-:"такой брехни я еще не слыхал в жизни, это кто ж выдумал такую хреновину детям читать? Я после обеда расскажу тебе настоящую историю про сокровища!"
Не помню, что я ел за обедом и в каком порядке, но из за стола я вылетел первым. Птицей махнул к бабушке на кровать, а уже забираясь на печку, с трудом толкая впереди себя огромную пуховую подушку величиной с матрац, я услышал слова деда-:"наш пострел - везде поспел". На печке я сразу расчистил себе лежанку-отодвинул кота, который развалился прямо по середине и в полудреме урчал от удовольствия, как закипающий самовар. Плотный обед, тепло от печки, однообразный стук крупных дождевых капель по крыше, живое тепло урчащего кота, привалившегося мне на коленку и сознание, что на улице сейчас так холодно, сыро и не уютно, ловко окутывало меня зыбкой дымкой дремоты. Тут на печку влез дед и сон как рукой сняло. Он сразу перешел к делу-:"Что в той книжке написано-брехня. Никому еще разбойничьи богатства счастья не приносили. Те сокровища это слезы и горе людское, и чтобы добыть их нужно за это той же монетой заплатить - горюшка хлебнуть.
Мне эту историю отец рассказывал, а ему его отец - как то появился в нашей деревне человек, кто он, откуда - никто не знал. Принес с собой тугой кошелек и сразу наладил отношения с барином. Возле речки, где мы с тобой язей удили, приглядел себе место и с барского согласия поставил там хату. Завлек наших мужиков, кого вином, кого монетой звонкой, и насыпал там плотину, ну где сейчас омут. Поставил там мельницу и дело пошло. В два года управился с хозяйством. Раньше наши мужики за двадцать верст зернецо молоть возили, да там еще день простоишь до череда, а теперь под боком мельница, пожалуйста!
В ту пору в деревне два брата жили. Дом их родительский сгорел и старший на том место новую хату справил, просторную светлую, обженился, семьей большой работящей обзавелся. Сам в кузнечном деле первейший на округу был. Не задолгим и младший семьей обзавелся, на хуторе отстроился. Братья стати были крепкой, богатырской. Любили на масленницу кулачным боем потешится, раньше мужики выходили деревня на деревню силой померятся. Равных им не было никого, здорового быка за рога на землю укладывали, пятаки медные как хлеб в руках мяли. Вот иногда из других деревень их и брали наймитами. Правда против своих мужиков они никогда не дрались.
Раньше сельпо не было - по деревням менялы ездили, городской товар на полотно, шкуры, меха и ремесло меняли, если кому нужда была могли и звонкой монетой расплатиться. Мимо деревни нашей большая дорога в город шла. А верст через десять проходила она по болоту. Места там гиблые были, глухие. Кругом топь на многие версты, вдоль дороги редкие осинки да елочки растут, по самую макушку завернутые в серый пушистый мох. Из болота испарения тяжелые да туман густой поднимаются, летом в полдень солнце не всегда видно.Вот прошла молва, что на том болоте разбойники стали менял щупать, много народу до города не доехало.
Как то поехали братья на ярмарку, зерном да кузнечным производством поторговать. А у младшего из братьев жена на сносях была - готовилась первенца ему принести. Он быстро пшеничку продал, да в подарок жене выбрали они вдвоем с братом серьги серебряные с жемчуженами. Много он за них денег отдал, да только они того стоили. Большой мастер их делал - красоту души своей на века для людей в металле оставил. Старший брат на ярмарке задержался, а младший выпряг из телеги кобылку и в обратную дорогу отправился. Неделю спустя, удачно поторговав, старший брат в деревню вернулся и узнал, что брат в деревню так не вернулся. Два дня назад кобыла его к табуну прибилась, а нонче соседи нашли брата мертвого рядом с дорогой, что по болоту проходит, в яру. Пуля ему прямо в грудь попала. Все карманы его были вывернуты. Рядом двое мужиков лежало не местных, все напрочь переломанные, а не в далеке в елке топор братовский торчал. Видно он его в другого разбойника кинул, по самый обух в дерево вогнал, но промахнулся.На третий день его схоронили, а на четвертый жена его при родах померла. Оставив на попечение брату - племянника, курчавого крепыша, как две капли воды похожего на отца.
С той поры год прошел. О разбойниках больше никто не слышал. По деревне весть прошла, что мельник к дочке богатого крестьянина посватался. Невеста была первая красавица на деревню. Свадьбу назначили на осень. На радостях мельник закотил гудеж. А через несколько дней он крепко на веселе зашел к брату в кузню и попросил поменять лошадке подковку, а то захромала, дескать едут они из далека и собираются нонче ехать в кабак, потому срочно нужна работа. Кузнецу это дело привычное, почему не помочь хорошему человеку. Работа сделана быстро и на совесть. Мельник отвел кузнеца в сторону и говорит-" не обессудь монеты звонкой нет сейчас, на возьми за хорошую работу - вещь дорогая очень, выпей за мое здоровье", и положил в широкую ладонь кузнеца серебряную сережку с жемчужиной.
Мельник с своей компанией уж давно укатил, а кузнец все стоял и смотрел на исскусную работу мастера - половинку души его, которая должна была дарить людям радость, а принесла смерть и сиротство. Сжав в ладони маленький кусочек металла, он размеренной косолапой походкой направился в сторону деревенского кладбища...В тот же вечер полыхнула хата мельника. Сбежавшиеся на пожар люди увидели рядом с домом лежащего кузнеца. Руки, крепко стиснутые в кулаки были прижаты к груди, в спине его торчали вилы.
Пожар кое-как затушили, среди обуглившихся стен дома нашли останки мельника.Кузнеца перенесли в его дом. Два дня он без сознания бродил между жизнью и смертью, но три стальных прута пробивших его на сквозь оказались сильнее. Обмывая тело, старухи увидели в руках у мертвеца две серебряные сережки с жемчужинами искуснейшей работы. С ними его и похоронили.
